Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая - Бушков Александр

– Значит, сударь, вы полагаете себя порядочным человеком… – как бы в раздумье произнес д’Артаньян. – И тем не менее вы с готовностью выполняете подобные приказы – я о моем аресте… Вы честный офицер и порядочный человек, это сразу видно… но разве вам не претит подобная ложь?

– Что вы имеете в виду? – в некотором смятении спросил лейтенант.

Д’Артаньян спросил мягко, задушевно:

– Вы можете дать мне слово чести, что я и в самом деле арестован именем короля?

Он зорко наблюдал за сидящим напротив человеком и с радостью отметил, что оказался прав в своих первых впечатлениях: молодой офицер замялся, смущенно опустил глаза, поерзал на сиденье. Этот Фельтон был слишком совестлив, чтобы врать…

– Так как же, сударь? – продолжал д’Артаньян наступательно. – Ваш вид, уж простите, сразу выдает в вас терзания честного человека, вынужденного исполнять бесчестный приказ… Я понимаю ваше положение, я сам военный… Вы вынуждены так поступать… но это же низко, сударь! Прикрываться именем короля…

Моряк вскинул на него глаза и воскликнул с нешуточной болью в голосе:

– Сударь, вы правы, я вынужден! У меня нет выбора, поймите же! Когда приказывает твой командир, следует повиноваться…

– Даже когда речь идет о чем-то бесчестном? – горестно вздохнул д’Артаньян.

«Ах, как мне жаль, что плохо знаю Библию! – подумал он. – Уж я бы тебя тогда запутал не на шутку, пуританский ты чурбан!»

– Сударь, – сказал офицер примирительно. – Быть может, это и не повлечет для вас никаких тяжких последствий… Если вы честный человек и ни в чем не виноваты, речь, быть может, идет о простом недоразумении… Мало ли зачем вас велено доставить к судье – вдруг он попросту хочет расспросить вас о чем-то?

«Он не знает решительно никаких подробностей, – отметил д’Артаньян. – Простой исполнитель приказов…»

– Быть может, вы были свидетелем какого-то преступления? – с надеждой спросил лейтенант. – Вы производите впечатление порядочного чело– века…

– Более того – я им и являюсь, – сказал д’Артаньян с видом оскорбленной гордости. – Или вы полагаете иначе?

– О, я не знаю вас, сударь…

– А того, кто отдает вам подобные приказы?

Молодой человек опустил голову:

– Это другое дело… Лорд Винтер – мой командир, я подчиняюсь ему по службе как коменданту Дувра…

«Дувр, – с нарастающей тревогой подумал д’Артаньян. – Их самая могучая крепость на побережье… и военный порт. Итак, он из Дувра, приказ ему отдал не кто иной, как лорд Винтер, и он везет меня прямиком к судье… Черт, но ведь дело еще более запутывается! Судья-то тут при чем? Ясно, что Бекингэм на меня чертовски зол и мечтает вернуть эти два подвеска, но к чему впутывать в это деликатное дело судью? Что-то тут не сходится, волк меня заешь, решительно не сходится! Полное впечатление, что я имею дело с двумя разными интригами!»

– Вы уверены, что вам приказали доставить меня к судье? – спросил он осторожно.

– Я, сударь, трезв сегодня, – сухо ответил уязвленный офицер. – И всегда исполняю данные мне приказы в точности. Лорд Винтер велел доставить вас к судье, а больше мне ничего не известно…

– Я понимаю…

– Вы не держите на меня зла? – спросил молодой пуританин.

«Ну где там, – подумал д’Артаньян. – Сейчас я брошусь тебе на шею и осыплю заверениями в братской к тебе любви, олух царя небесного! Я же образец христианской кротости, когда меня арестовывают, меня это только умиляет… Древком пики бы еще перетянули по хребту, и тогда я вообще почувствовал бы себя, как в раю… Ну и болван! Интересно, кто в моем положении не затаит на тебя зла?!»

– Давайте обдумаем все спокойно, – сказал д’Артаньян самым миролюбивым тоном. – Итак, лорд Винтер дал вам сегодня утром приказ доставить меня к судье…

– Вчера вечером, простите. Приказ был отдан мне вчера вечером, с тем, чтобы я привел его в исполнение нынче поутру, – пояснил лейтенант не то чтобы особенно дружелюбно, но, по крайней мере, с откровенностью прямодушного человека, проявлявшего ровно столько непреклонности, сколько требует приказ.

«Ничего не понимаю, – подумал д’Артаньян. – Вчера… Все было задумано и стало претворяться в жизнь вчера. Когда еще ни одна живая душа не знала, что я поплыву в Хэмптон-Корт… Или все же где-то во Франции свила гнездо измена и кто-то из особо доверенных лиц кардинала оказался двурушником? Но почему в таком случае меня не схватили сразу по прибытии в Лондон? Почему не схватили во дворце с самыми недвусмысленными уликами в кармане? Винтер, Винтер! Он один опаснее сотни Бекингэмов…»